Эпизод 235

'What did they do?'

– А что они сделали?

'Apparently Julio, using your mother as – as it were – 'front man,' has relieved Una and Geoffrey, Nigel and Elizabeth and Malcolm and Elaine' (oh my God, Mark Darcy's parents) 'of quite considerable sums of money-many, many thousands of pounds, as down payments on time-share apartments.'

– Очевидно, Хулио, используя твою мать как – как это? – «прикрытие», освободил Юну и Джеффри, Найджела и Элизабет и Малькольма и Элейн (Боже мой, родители Марка Дарси!) от довольно значительных денежных сумм – много, много тысяч фунтов! – в виде взносов за «тайм-шер».

'Didn't you know?'

– И ты ничего не знал?

'No. Presumably because they were unable to overcome some slight vestigial embarrassment about doing business with the greasy beperfumed wop who has cuckolded one of their oldest friends they omitted to mention the whole business to me.'

– Нет. Видимо, они не могли побороть в себе легкое смущение из-за того, что имеют общие дела с надушенной обезьяной, которая наставила рога одному из их лучших друзей, и поэтому избегали упоминать об этом в моем присутствии.

'So what happened?'

– Так что же все-таки случилось?

'The time-share apartments never existed. Not a penny of your mother's and my savings or pension fund remains. I also was unwise enough to leave the house in her name, and she has remortgaged it. We are ruined, destitute and homeless, Bridget, and your mother is to be branded a common criminal.'

– Никаких тайм-шеров не было. От моих и твоей матери сбережений и от пенсии не осталось ни пенни. Я также имел глупость записать дом на её имя, и она его перезаложила. Мы разорены, остались без жилья и без средств к существованию, Бриджит, а на твоей маме теперь лежит клеймо преступницы.

И после этих слов папа разрыдался. К телефону подошла Юна и сказала, что собирается дать папе овальтина. Я пообещала, что приеду через два часа, но она посоветовала не садиться за руль, пока у меня не пройдет шок, все равно уже ничего не поделаешь и лучше отложить все до утра.

After that he broke down. Una came to the phone, saying that she was going to give Dad some Ovaltine. I told her I'd be there in two hours but she said not to drive till I'd got over the shock, there was nothing to be done, and to leave it till the morning.

Replacing the receiver, I slumped against the wall cursing myself feebly for leaving my cigarettes in the living room.

Положив трубку, я сползла по стене, слабо кляня себя за то, что оставила сигареты в гостиной.