Эпизод 107

Although it was only 12.45 1 thought a vodka and orange wouldn't do any harm since it was a genuine emergency, but then I remembered that baby wasn't supposed to have vodka. I waited, feeling like a weird sort of hermaphrodite or Push-me-pull-you experiencing the most violently opposed baby sentiments of a man and a woman both at the same time. On the one hand I was all nesty and gooey about Daniel, smug about being a real woman – so irrepressiblv fecund! – and imagining fluffy pink baby skin, a tiny creature to love, and darling little Ralph Lauren baby outfits. On the other I was thinking, oh my God, life is over, Daniel is a mad alcoholic and will kin me then chuck me when he finds out. No more nights out with the girls, shopping, flirting, sex, bottles of wine and fags. Instead I am going to turn into a hideous grow-bag-cum-milk-dispensing-machine which no one will fancy and which will not fit into any of my trousers, particularly my brand new acid-green Agnes B jeans. This confusion, I guess, is the price I must pay for becoming a modern woman instead of following the course nature intended by marrying Abnor Rimmington off the Northampton bus when I was eighteen.

Хотя было всего 12:45, я подумала, что стакан водки с апельсиновым соком не повредит, поскольку ситуация действительно чрезвычайная, но тут же вспомнила, что ребенку не полагается пить водку. В ожидании Шерон я испытывала странное ощущение, будто я – нечто вроде гермафродита: во мне боролись два совершенно противоположных чувства по отношению к ребенку – мужское и женское. С одной стороны, в голове роились сентиментальные мысли о нашем с Даниелом уютном гнездышке, и меня распирало от гордости (ведь я оказалась настоящей женщиной – такой безудержно плодовитой!). Я воображала себе нежно-розовую детскую кожу, крошечное любимое существо и милые маленькие детские вещички от Ральфа Лорена. С другой стороны, думала я, о, боже, жизнь кончена, Даниел – чокнутый алкоголик, и когда он обо всем узнает, он меня сначала убьет, а потом бросит. Не будет больше веселых вечеров с подругами, походов по магазинам, флирта, секса, вина и сигарет. Вместо этого я превращусь в уродливую, постепенно распухающую машину по производству молока, которая не влезет ни в одни из моих брюк, а уж тем более в новые ярко-зеленые джинсы от Агнес Би. И это безобразие, судя по всему, – цена, которую я должна заплатить за то, что стала современной женщиной. Вместо того, чтобы пойти естественным путем и выйти замуж за Эбнора Риммингтона, которого я встретила в автобусе в Нортгемптоне, когда мне было восемнадцать.

When Sharon arrived I sulkily thrust the pregnancy test with its tell-tale blue line, at her under the table.

Наконец пришла Шерон, и я нервно сунула ей под столом тест с многозначительной голубой полоской.

'Is this it?' she said.

– Это оно и есть? – удивилась она.

'Of course it's it,' I muttered. 'What do you think it is? A portable phone?'

– Естественно, оно и есть, – разозлилась я. – А что это по-твоему? Мобильный телефон?

'You,' she said, 'are a ridiculous human being. Didn't you read the instructions? There are supposed to be two lines. This line is just to show the test is working. One line means you're not pregnant – you ninny.'

– Ты, – улыбнулась Шерон, – забавное существо. Ты читала инструкцию? Должно быть две полоски. Эта линия просто показывает, что тест работает. Одна полоска означает, что ты не беременна. Эх ты, чучело.

Got home to an answerphone message from my mother saying, 'Darling, call me immediately. My nerves are shot to ribbons.'

Пришла домой и прослушала на автоответчике мамино послание: «Дорогая, немедленно позвони мне. У меня нервы на пределе».

Her nerves are shot to ribbons!

У неё нервы на пределе!* * *